Читать «Зимовье зверей»

Вегетарианская история

Садись поближе, солнышко!
Дай ручку – так уютнее.
Вдвоем вообще нескучно и
Нестрашно в темноте.
В холодный вечер пасмурный
Послушай сказку теплую
О дружбе и товарищах,
Что выжили в беде.

Часть первая. Петух

В одной деревне маленькой
Дед с бабой жили бедные.
Все ничего, но к старости
Характер еще тот!
Их дети давно выросли,
По городам разъехались,
А приезжали изредка –
Четыре раза в год.

Вот день такой приблизился.
Готовились отпраздновать
Не просто день рождения,
А деда юбилей.
Решали все заранее…
И сразу же поссорились –
Ну, не сошлись во мнениях,
Чем потчевать гостей.

«Все будет по-богатому, –
Планировала бабушка, –
Гуся зажарим в яблоках»…
«Нет, лучше петуха, —
Дед возразил решительно, –
Гуся – не сильно жирно ли?»
Он был слегка прижимистым.
А честно – не слегка.

«Петух – он птица нужная, —
Старуха прекословила, —
Вдобавок уже старый он
И будет жестковат».
«Хоть стар, зато как бешеный
Орет. Не хуже радио,
Когда оно на площади
Транслирует парад.

А у меня бессонница,
Всю ночь лежу, ворочаюсь.
Чуток вздремну – кукареку!
Я почему опух?
Защитная реакция!
Ты даже не заметила!
Тебе дороже кто, скажи –
Твой муж или петух?»

«Мне? Мой петух, конечно же,
Он хоть не пьет!» Дед вскинулся:
«Как мне не пить? Не выспишься –
Болит все естество.
Весь день лечусь и мучаюсь»…
«Ну ладно, – баба сжалилась. –
Гусь подождет, действительно.
Съедим на Рождество».

«Ну, за здоровье!» – рюмочку
Дед хряпнул. Баба хмыкнула,
С размаху дверью хлопнула,
А он ей плюнул вслед…
Старухе жалко Петеньку
И вкусненьким побаловать –
Отборной кукурузою
Решила напослед.

Петух наелся досыта,
Сел на забор, откашлялся,
Прочистив горло, весело
Сказал: «Сейчас спою!»
И закричал: «Кукареку!
Как любит меня бабушка
За масляну головушку,
За шелкову бородушку,
Я тоже всех люблю!»

Злой дед в окошко выглянул,
Швырнул горшок с гортензией,
Что подвернулся под руку,
Но в Петьку не попал.
Досталось кошке! Песельник
В хлев заскочил, запыхавшись:
«Свинья, ты это слышала?»
«Хррр, что? Как ты орал?»

«Бездушное животное!
Ну что ты смыслишь в пении!
А дед меня вот только что
Цветами забросал!»
Ну, а старик тем временем
Стал нож точить старательно,
При этом приговаривал:
«До встречи в супе, хам!»

В три ночи, как положено,
Петух захлопал крыльями:
«Кукареку! Кукареку!
Пою я – слышно за реку!
Не сплю, хозяйство стерегу!
Спокойно спите, бабушка!
Спокойно спите, дедушка!
Я тут, я начеку».

Тут кошка: «Зря стараешься!
Зарезать тебя вздумали.
Денек-другой покормишься
И попадешь в ощип».
«Куд-куд-куда? Не может быть!
Ведь я петух, не курица!»
«Ты хуже, но вполне сойдешь
На холодец и щи».

«Но я певец! – отчаянно
Вскричал петух обиженный, —
Меня варить!? Предатели!
Ко-кой я был слепец!
Скажи, что это розыгрыш.
Они это не сделают!»
«Я разговор подслушала.
Поверь, тебе конец.

У деда день рождения,
Обед сготовят праздничный.
Ты главным блюдом числишься,
Хоть, правда, ты и стар»…
«Кто? Я? Ко-ко! Художника
Легко обидеть, — сетовал
Петух, но вскинул голову:
«Не стар я — Super Star!

Я ухожу! Все кончено!
Спасибо тебе, кошечка…
Пойду за солнцем ласковым,
Куда глаза глядят».
Потом прочистил горлышко
И закричал: «Кукареку!
Здесь оставаться не могу,
В чужие страны я бегу,
В свободную Америку,
А может быть, в Японию…
Едят там суши и треску,
Таланты не едят».

«Но есть загвоздка! – кошечка
Ехидно промяукала, –
Пути к границам родины
Проходят через лес,
А там полно поклонников
Поющей петушатины…
Как только в чащу сунешься –
Сожрут в один присест».

Петух ответил: «Видел я
Не раз лису в курятнике.
Она хватает тех из нас,
Кто в обморок упал.
Тут главное – реакция
И самообладание.
Уж ты поверь, частенько я
Лису за хвост трепал!»

Когда старуха утречком
Его не обнаружила,
Чуть не до слез расстроилась,
Подумала — лиса.
Ей, в силу ее разума,
Не приходило в голову,
Что курица безмозглая
Могла сбежать в леса.

Потом она подумала,
Что все, наверно, к лучшему,
Ей даже стало радостно,
Что вышло по её.
«Таки гуся зарежем мы!
Нет петуха!» — с издевкою
На ухо деду спящему
Шепнула. «Ё-моё!

Да режь хоть всех, мне побоку», —
Дед отмахнулся, все еще
Не до конца проснувшийся…
Как вдруг вскочил: «О, черт!»
И мигом чертик маленький
Возник, словно из воздуха,
И, подбоченясь, выскочил
У бабы за плечом.

Она все тараторила,
Как вышла, как насыпала,
Как позвала, как бегала,
Как думала спасти…
А чертик на плече ее
Все жесты передразнивал,
Да так похоже, бестия,
Что глаз не отвести.

Дед, рот раскрывши, пялился,
Захохотал — не выдержал.
Тут бабка брови сдвинула:
«Тебе все ха-ха-ха,
А веселиться не с чего!»
Старик, кряхтя, под лавочку
Нагнулся, взял бутылочку:
«Помянем петуха!»

Старуха вышла нервенно,
Крутнувшись так, что чертушка
Вниз полетел, но все-таки
Успел в последний миг,
Перевернувшись в воздухе,
Схватить завязку фартука.
Повис и ножку выпрямил,
И показал язык.

Часть вторая. Гусь

А в это время кошечка
К гусю спешила с новостью.
Он склевывал калачики
Задумчиво в траве.
«Всё, гусь, готовься к худшему,
Тебя зарежут вскорости.
Рождественскую миссию
Не выполнить тебе».

«Га-гак? Уже? Не может быть!
Я столько назагадывал!
Хотел погибнуть с пользой я,
Красиво, как герой!
Мечтал я в ночи зимние
В га-гамаке полеживать,
И чтоб меня орехами
Кормили, курагой»…

«Ну что за бред горячечный?
Коль ты сейчас не смоешься,
То склеишь ласты к вечеру…
Петух чуть свет сбежал».
«Здесь рядом гуси дикие
Садятся периодически
Передохнуть. Их часто я,
Мечтая, провожал.

Я попрошусь в компанию
И с ними в страны дальние,
Как гусь Мартин в Лапландию»…
«Поплюй и разотри…
Он улетит! Не зря гусей
Считают люди глупыми.
Сначала тело жирное
От почвы оторви!»

«Легко! – гусь разобиделся, –
Га-гак!» Захлопал крыльями,
Махал. Бежал. Подпрыгивал…
Но все же не взлетел.
Напрасно его кошечка
«Дави на газ!» — задорила,
Вернулся к ней пристыженный:
«Что делать?» Рядом сел.

«Ну, в лес идти, я думаю.
Там петуха разыскивать.
Вдвоем оно сподручнее,
Нестрашно в темноте.
И тысяча возможностей
Сложить геройски голову.
А выжить — так тем более…
Там хищники везде».

«Ты думаешь? Все правильно!
Мы с Петькой будем первыми!
Всегда первопроходцами
Гордятся… Черт возьми!
Освоим лес — и памятник
Нам возведут на родине.
Ну все, пошел. Покедова!»
«Давай, Гагарин. Жми!»

Стемнело. Обнаружилось,
Что нет гуся на выгоне.
Два круга баба сделала
В селе и за селом.
Зато уж дед злорадствовал:
«1:1, бабусенька!»
И так бубнил до ужина,
Покуда за столом

Не получил половником —
Довел ее, сердешную,
И сразу успокоился:
«Всё-всё! Давай за мир».
Дед выставил две рюмочки.
Старуха молча выпила,
Чтоб сбросить напряжение:
«Наш под угрозой пир.

Ну, в смысле день рождения.
Давай примем решение.
Раз птиц мы не зарезали,
Наверно, это знак,
Что кто-то неожиданно
К тебе решил наведаться:
Братья, сватья, ну, мало ли»…
«Допустим, даже так, —

Кивнул дед настороженно, —
И что с того?» «Я думаю,
Свинью зарезать надобно».
«Чего это свинью?»
«Того, что кашей манною,
Оладиками-блинчиками
Или твоими баснями
Гостей не накормлю».

«Нажаришь им картошечки,
Салатики-малатики,
Грибы, соленья — хватит им.
Они ж, как саранча,
И так сожрут все в погребе».
«Вот именно. Поэтому
Мясное нужно, жадина!»
Дед рубанул с плеча:

«Пускай я жмот, но свинушку
Не дам! Ее подкармливал
Все лето белым хлебушком.
Я с ней умру, вот так!»
«А я смотрю, с чего свинья,
Как на дрожжах, раскормлена?
Я кабачки ей и ботву —
А она уже, как танк!»

Дед понял: обмишурился:
«Раз ты сегодня, бабочка,
Такая кровожадная,
Тогда барана режь!
Из его шкуры на зиму
Мы справим чуни теплые,
Тебе жилетку новую…
Чем хошь себя потешь!»

«Ну ладно. Будь по-твоему», –
Вздохнула. «Из баранины
Шашлык хорош, из ребрышек
Шурпу можно сварить», —
Старуха планы строила…
«Ну, за обновку!» — весело
Дед подмигнул, но без толку.
«Не буду с тобой пить», –

Сказала, как отрезала.
Дед шкалик взял объемистый,
Буханку хлеба теплого,
Тихонько в хлев проник:
«Я спас тебя, Хаврошечка».
Побрызгал хлеб из шкалика…
Свинья вскочила радостно
И съела в один миг.

Часть третья. Баран.

Старуха нарумянилась
И к мяснику отправилась —
Позвать, чтоб быстро, правильно
Барана заколол.
А Мурка — за околицу,
Где под присмотром Тузика
Паслось все стадо сельское,
Примерно сто голов.

Нашла барана кошечка
И говорит: «Я с новостью.
Петух и гусь в лес чухнули.
Тебя зарежут, друг».
Баран — с копыт! Прям на спину
Упал, ногами дрыгает.
Понаблюдать конвульсии
Все овцы стали в круг.

И кто-то даже мекает:
«Ну что ты сразу в обморок?
Ведь дело-то житейское».
Баран лежит, как пень.
Потом промолвил жалобно:
«Да, это наша миссия.
Иду я на заклание»…
«Ты не баран. Олень!» —

Пришлось прикрикнуть кошечке
Сквозь бурные овации
Овечек взбудораженных.
«Давай-ка отойдем.
Я понимаю, все вы тут
Идеей оболванены.
Стригут, едят вас, шубы шьют,
А вам все нипочем».

«Да, я согласен, с детства нам
Внушают ободрительно:
Тебя обрили — радуйся,
Подставь и другой бок.
И есть у нас предание
О пастыре рачительном,
Который шкуру не дерет,
А только лишь стрижет».

«Овечьи мифы жалкие
Про доброго хозяина!
А он воспринимает вас
Сугубо как шашлык».
Глаза барана пленкою
Мгновенно затуманились,
Он бекнул как-то сдавленно
И вверх ногами брык.

«Да что ж ты снова хлопнулся?»
«Я очень впечатлительный.
Ты это слово мерзкое
При мне не говори».
«Прости, но образумиться
Пора». «Бесспорно, милая,
Я изменю сознание.
Ой, пес следит, смотри,

А то б я в лес отправился
Товарищей разыскивать.
Втроем надежней. Три — оно
Волшебное число.
Три тополя, три времени,
Три брата, три желания,
В трех соснах, три товарища»…
«Остапа понесло»…

«И бог – он любит троицу!»
«Спасаться будешь, сказочник?
Беги, Туза ученого
Я на себя беру».
И к псу, в теньке лежащему,
Пошла она вразвалочку,
Хоть ей это общение
Совсем не по нутру.

«Эй, как дела, Тузующий?» —
Спросила она Тузика,
Прикинув расстояние
До ближнего плетня, –
Что служба?» «Да спасибочки,
Пока не бей лежачего»…
«Ты знаешь, уже издали
И не узнать тебя.

Со стадом слился полностью.
Небось, не лаешь — мекаешь?
Траву еще не пробовал?»
Тут Тузик зарычал
И с лаем в драку бросился.
Она скакнула в сторону
И на бегу заметила,
Как в лес стремглав помчал

Баран Остап, а зрелищем
Погони увлеченные
Овечки не увидели,
Как их собрат сбежал.
А Тузик – так тем более.
Он у плетня подпрыгивал,
Достать пытаясь кошечку,
И лаял, и визжал.

Баран летел без устали
И лишь тогда опомнился,
Когда почти что врезался
В гуся и петуха.
«Ах, как я рад, ребятушки,
Что вы мне сразу встретились!
Бежал, как бе-безумный я
Подальше от греха».

«А что, за тобой гонятся? –
Петух захлопал крыльями,
Потом взлетел на дерево, —
Все чисто. Кукарек»…
«Меня в команду избранных
Берете? Я хозяйственный! –
Баран изрек, – нам следует
Подумать про ночлег».

Под ветками еловыми,
Густым плющом увитыми
(Сплелись они и свесились
Почти что до земли,
Образовав естественный
Шалаш, природой созданный,
Как будто по заказу им),
Они приют нашли.

Баран все хорохорился:
«Вы спите, я за сторожа.
Я буду вам защитником,
В обиду вас не дам.
Рога, копыта острые
Сразят любого хищника.
Все овцы в меня верили,
Дерусь я, как Ван Дамм».

И так бубнил до полночи…
Лишь небо зарумянилось,
Петух прочистил горло и
Привычно завопил:
«Кукареку, кукареку,
Пою я, слышно за реку,
Спокойно спит компания,
Сплоченный коллектив».

Часть 5. Свинья

Что нет барана, бабушка
Лишь утром обнаружила.
Вечор вернулась затемно,
Когда уже весь скот
Лег спать, и только кошечка
Гуляет и охотится
На крыс, мышей прожорливых,
Что в погреб лезут. Вот —

Барана нет. В истерике
Старуха к деду бросилась:
«Старик, проснись, ты вечером
Барана закрывал?
Он возвращался с пастбища?»
Дед – как не слышит. Пальцами
Она зажала нос ему,
Но ртом он задышал.

Тогда она из ковшика
Воды студеной вылила
Ему прямо на голову.
Дед сразу же вскочил
И крикнул: «Да ты сбрендила!
Сама до ночи шоркалась,
Барана проворонила.
Черт, майку намочил!»

И тут же чертик маленький
Из-за подушки вынырнул,
Дед крикнул: «Сгинь, нечистая!»
Решила баба — ей.
«Кто, это я нечистая?» —
И по лбу деда ковшиком.
С кровати кошка спрыгнула,
В окошко и — к свинье:

«Ты в курсе, что тут деется,
Мясопродукт изнеженный?
Удрала в лес вся братия.
Мясник сейчас придет».
«И что?» — Хавронья хрюкнула.
«Тебя зарежут к празднику.
Сбежишь или останешься?
Пришел и твой черед».

«А как бежать? Поймают же!»
«Ой, все вы мягкотелые!»
«Но ведь ворота заперты», —
Хавронью била дрожь.
«Да нет, старуха в панике
Все двери настежь бросила.
Пока они там ссорятся,
Спокойно удерешь».

Мясник (Толстой по прозвищу)
Пил чай с коврижкой маковой.
«Что ж так глаза слипаются?
Наверно, переел.
В глазах темнеет, мамочка.
Опять это давление,
Сегодня не работаю.
Лежу. Я заболел».

Но это просто облако
К селу подкралось серое,
Тягучим воздух сделался –
Аж тяжело дышать.
Как одеяло ватное,
Накрыла туча озеро,
Поля, дома и головы —
Всем захотелось спать.

А из окна чердачного
На мир смотрела кошечка:
Как разом пыль дорожную
Дождь пригвоздил к земле,
И по ручьям, по лужицам
В конце безлюдной улицы
Свинья трусила, брызгая
Грязюкой по спине.

А бабка с дедкой ссорились
И ничего не видели,
Словами нехорошими
Безжалостно топча
Друг друга. Дед не выдержал,
Достал бутылку мутного,
Схватил краюшку хлебушка
И в хлев к свинье помчал.

«Вот где мне понимание,
А там сплошная ненависть,
Гангрена, а не женщина», –
Сказал он в пустоту.
Качнулся, бутыль выронил
И стал сползать по стеночке:
«Лоханка, вилы и скребок –
Нет, все на месте тут,

А где ж моя Хаврошечка?
Где, где моя красавица?»
Потом из хлева выглянул:
«Мааать!» – завопил в окно.
«Стаканчик, – баба вылезла, –
Я не подам, проваливай!
Ты не парализованный…
Ой, бел, как полотно!» –

Закончила испуганно.
«Моя подруга верная, –
Дед прошептал потерянно, –
Ты где, любовь моя?»
«Я здесь, лежи, не двигайся, –
Ему жена ответила, –
Я сбегаю за доктором…
А где наша свинья?»

«Вот именно, что нетути,
Свели, украли нелюди, –
Дед выл, как по покойнику, –
Дождь все следы замыл».
«Пойдем-ка в дом, мой бедненький,
Приляжешь, успокоишься,
А я к Толстому сбегаю,
Чтоб он не приходил».

«Опять? Я, значит, при смерти,
Ты – к этому охальнику,
К убийце окаянному
Уходишь от меня.
И так всю жизнь! – актерствовал
Старик по Станиславскому, –
А если кто любил меня,
Так разве что свинья».

А дедова любимица,
С дороги вся чумазая,
Лужайку заприметила
С высокою травой,
Туда-сюда побегала
И снова стала розовой,
Как будто в бане вымылась.
«Эх, где мой чан с ботвой», –

Вздохнула и накинулась
На россыпь диких яблочек.
Наевшись, тут же бухнулась
И, прежде чем уснуть,
Подумала: «Фантастика!
Сама себе не верю я!
Сменять жилье с удобствами
На дикую тайгу…

Да что со мной? Безумие?
Чума, желтуха, бешенство?
Игру на выживание
В кошмарном сне смотрю?
Проснусь – и все по-прежнему:
Хлеб, самогон и дедушка,
С которым мы приветствуем
Вечернюю зарю»…

Без задних ног храпящую
На травке свежевымытой
По звуку обнаружили
Свинью баран и гусь.
И, почесав о яблоню
Рога свои роскошные,
Баран проблеял: «Вечером
Здесь будет бык, клянусь!»

Чать пятая. Бык

А в это время в горнице
Дед с бабой все кумекали,
Что ж сталось. Только без толку.
Старуха говорит:
«Гадать мы можем досветла,
А гости приближаются,
Тик-так – будильник тикает,
Чай, время не стоит.

Вот телеграмму срочную
Прислали дети с внуками:
«Приедем двадцать пятого.
Целуем, тчк».
Как только распогодится,
Мясник тотчас отлыгает,
Пойду скажу, чтоб взял топор
И зарубил бычка».

Ушла, а дед насупленный
Ворчал, повесив голову:
«Холера неотступная
В хозяйстве завелась.
И черти мне мерещатся
Недаром. Пить завязывать
Придется, пока «белочка»
Совсем не прижилась.

Пойду телка проведаю».
Тем временем в коровнике
Вовсю шло совещание
На тему: кто здесь трус?
Бычок не своим голосом
Ревел про нагнетание
Пустой, огульной паники:
«Убийц я не боюсь!

Рога у меня острые,
Копыта супертвердые
И тело мускулистое –
Ну, кто против меня?
По силе и по скорости
Я чемпион на выгоне:
Быстрее всех я бегаю
От луга до ручья».

Смеялась кошка: «Деточка,
Тут не соревнования,
Хоть мне, конечно, нравится
Твой молодой задор,
Поверь, нельзя рассчитывать
На честное сражение,
Тебе тут не Испания,
Мясник не матадор!»

Корова грустноглазая
Кивнула подтверждающе:
«Петлю метнет на голову –
Ни охнуть, ни вздохнуть…
И все твои достоинства
Не примет во внимание…
Не смог никто из родичей
От смерти увильнуть.

Сынок, сейчай бездействие
Сродни постыдной трусости».
Подзуживала кошечка:
«По-богатырски вдарь –
И дверь, клянусь, не выдержит!
Дед пьет, а не хозяйствует…
А если он где встретится,
Рогами наподдай».

Бычок прошелся гоголем,
Поскреб ногой, прицелился,
Нагнув пониже голову,
И замычал: «Сейчас!
Всем разойтись, не путаться!»
Но не пришлось отведати
Рогов коровьих дедушке,
Видать, не в этот раз.

Как только дверь коровника
Открыл он, взглядом встретился
С быком, отпрянул в сторону
И крикнул вслед: «Давай!
Беги! Спасайся! Иго-го!
Не будем резать никого,
Гори все синим пламенем,
Дери его лишай!»

Бык снес плетень играючи
И поскакал зигзагами –
От куража головушка
Кружилась у него.
В пролом забора медленно
Дед вышел, слезы радости
Стирая, молвил: «Мне бы так
Сбежать… Ну, ничего,

Прорвемся. Мясо вредное –
Врачи твердят без устали,
Как им не верить, умникам,
Стареют от него…
А то ли дело квашеной
Капустки да с картошечкой,
Горбушку хлеба в маслице
Макаешь – здорово!

Все витамины – в зелени!
В морковке, луке, яблоках…
Ням-ням, сосет под ложечкой!
Пойду налью борща…
Он постный, как положено.
Когда варила, женушка
Сама же мне долдонила:
Полезней овоща.

Фасоль, мол, равноценная
Замена мясу… Голодно
Живется неграм в Африке…
Чай, мы не в Сомали!
И на запасах в погребе –
Не то что зиму долгую –
Да хоть оледенение
Мы б пережить смогли!

Безрогие двуногие
Все время с жиру бесятся:
За земли и за золото
Воюют. И нехай,
Коль больше делать нечего.
А убивать безжалостно
Скотину безоружную –
Злодейство, так и знай!»

Сю речь проникновенную
Да с политинформацией
Дед долго репетировал,
Предчувствуя разнос.
«Головомойка – ладно уж,
Пущай чихвостит, – думал он, –
А вот чего не вынести,
Так это бабьих слез».

И машинально к шкалику
Он потянулся в шкафчике,
Но вдруг застыл задумчиво…
И вылил все в бадью.
«Зависимость проклятая!
Я выйду победителем!
А за освобождение
Чайку лучше попью».

Часть 6. Зимовье зверей

В лесу к честной компании
Бычок пристал почтительно.
И жили б они счастливо,
Но наступил октябрь,
И заморозок утренний
Ледком подернул лужицы.
Друзья стали подумывать:
Родник найти хотя б.

Нашли и успокоились,
Ведь осень благодатная
Свои дары богатые
Животным припасла:
И ягод наморозила,
И желудей насыпала,
Но как-то утром вскинулись:
А вся земля бела!

Бычок сказал: «Неправильно
Живете вы, товарищи.
Идет зима, и холодно
Без крова жить в лесу.
Мне лично дом под елкою
Совсем не привлекателен.
Привык я к хлеву теплому!
Морозы на носу.

Ну, кто со мной на поиски
Жилища настоящего?
Баран, ты как?» «Мне незачем.
Я в шубе, мне тепло».
«А ты, свинья?» «Лень-матушка!
И от мороза спрячусь я,
Зарывшись в землю теплую.
С ней у меня родство».

«Пернатые, что скажете?»
Петух, тряхнув бородкою,
Сказал: «Боюсь я холода,
Но от людей слыхал,
Что он весьма пользителен:
Простуды профилактика,
И для омоложения…
Все говорят — я стар».

Гусь тоже за компанию:
«Останусь здесь, под елочкой.
Я утеплен, как следует:
Слой жира, сверху пух…
Мой прадед — мореплаватель,
Гусь морозоустойчивый,
Мне передал методику»…
«А ну-ка?»! — влез петух.

«Одно стелю я крылышко,
Другим накроюсь». «Только-то?»
«Не только. Кроме лежбища,
И завтрак мне готов»…
«Как так?» «От тела теплого
Земля за ночь прогреется —
Оазис! Встану утречком —
Нарою червячков».

«Нет слов, умно придумано», —
Все языками цокали,
Кивали уважительно.
«Тогда вопросов нет,
Все ясно», — бык понурился.
Ушел, повесив голову.
«Зато из меня к празднику
Не сделали котлет», –

Так думал бык обиженный,
Когда шатаясь по лесу,
Набрел он на охотничью
Заимку у ручья.
Довольно с виду ветхую,
Заброшенную будто бы…
Ее внутри обследовал:
Да, так и есть – ничья.

Телок был рад без памяти,
И с воодушевлением
Избу подремонтировав,
Стал жить кум королю.
Но иногда подумывал
Тошнотно-скучным вечером:
«Когда же эти олухи
Ко мне гонца пришлют?»

Ждал он недолго. Зимушка
Во всей красе нагрянула:
Мороз и вьюга лютые
Пробрали до костей
Команду сирых странников.
Петух осипшим голосом
Сказал: «Храбриться нечего,
Признаюсь без затей:

Мне лично, братцы, холодно.
Пойду бычка разыскивать.
Вы, может, и не мерзнете,
А у меня катар!
Уверен я, что где-то там
Наш друг в тепле устроился.
Я видел над деревьями
Как будто струйкой пар».

«Во как! Петух ты гамбургский!
Вали! – сердито взвизгнула
Свинья, – своим брюзжанием
Ты всех уже достал».
Баран проблеял: «Скатертью».
Гусь отвернулся, судорожно
Комок сглотнув, по-тихому
Вслед петуху махал.

Шкряб-шкряб – почти безжизненный,
Уставший и измученный
Путем-дорогой снежною –
Петух поскребся в дверь:
«Ко-ко! Бычок! Впусти меня!
Я так замерз!» «Неужто ли!
А растираться пробовал?
Теплей и здоровей!»

«Помилосердствуй, деточка!
Корова, твоя маменька,
Тех, кто в почтенном возрасте,
Учила уважать.
А если нет, то прежде чем
Почить свежемороженым,
Всю землю с чердака смогу
Сгрести и раскидать.

Избушку твою выстужу», –
Петух устало вымолвил.
Бык испугался: «Ладно уж»,
И двери отворил.
«Я вовсе не бесчувственный,
О вас я беспокоился».
«Зачем же не впускал меня?»
«Да просто пошутил…

Я удивляюсь, как же ты
Нашел дорогу верную?
Ты не собака – запахи
Навряд ли различал»…
«Однако я внимательный
И замечал отметины
Рогов, когда об дерево
Ты голову чесал!

Зудит, небось?» «До ужаса!»
А остальная братия
Еще неделю целую
Держалась молодцом.
Хоть зябли, но стоически
Переносили тяготы.
И не хотел никто из них
Ударить в грязь лицом.

Гусь наконец не выдержал:
«Ребята, если коротко –
Пошли к бычку попросимся!
Зима нас уморит».
Свинья в ответ: «Гусь лапчатый!
Рискни здоровьем, бестолочь.
Оставшись, в худшем случае,
Получишь гайморит,

Уйдешь – за твою голову
Не дам я ни копеечки.
В лесу зверье голодное –
Костей не соберешь.
Зачем бежал ты из дому?
Ведь мог быть украшением
Стола на радость бабушке:
И вкусен, и пригож».

Баран свинье поддакивал:
«А так лисе подарочек,
Как в старой-доброй сказочке,
Гусь – в роли Колобка»…
«Рискну. Дано не каждому
Сложить геройски голову.
А выжить — так тем более…
Поэтому пока», –

Гусь вежливо откланялся
И, шлепая вразвалочку,
Неторопливо двинулся
По следу петуха.
Вот и избушка. Тук-тук-тук –
В дверь постучался клювиком.
«Друзья, впустите! Холодно!» –
Гусь охал и вздыхал.

Бычок ответил: «Батюшки!
Не ты ли нам рассказывал,
Что стужа – дело плевое
И голод нипочем:
Одно крыло постелешь ты,
Другим крылом накроешься,
А брюхом обогреется
Питомник червяков!?

Теплично-одеяльная
Метода не работает?»
«У прадеда-полярника
Бездарный ученик», –
Гусь зарыдал пристыженный,
Но быстро успокоился:
«Бычок, мы вместе выросли,
Я знаю, ты шутник

И любишь позлорадствовать.
Но вспомни: твоя матушка
Всех слабых и униженных
Учила защищать.
Не впустишь – между бревнами
Я мох и паклю выдерну –
И ветер во все щелочки
Снег будет задувать».

Бык отворил. Ликующий
Гусь к ним в объятья бросился:
«Друзья, я рад без памяти,
Что вы меня спасли!»
Петух ответил: «Я-то что?
Здесь бык хозяин». «Полноте, –
Бычок слегка потупился, –
Я рад, что вы пришли.

А остальным не холодно?»
Гусь выдал: «Вот уж если бы!
Они просто упрямые
И гордые к тому ж.
Им совестно, что доводов
Разумных не послушали.
Вдобавок трусоватые:
Боятся идти в глушь».

«Старик Мороз Иванович
Их вылечит играючи, –
Бычок беззлобно вымолвил, –
С упертыми он злой!»
Так и случилось. Вскорости
Свинья под дверью хрюкнула:
«Я к вам, друзья-товарищи,
С повинной головой».

«А что же в землю-матушку
Ты не зарылась, милая? –
Бычок спросил с издевкою, –
Пятак вмерзает в лед?»
«Ты прав, если по-честному.
Я ведь свинья домашняя,
Все, наигралась. Побоку
Мне этот зимний спорт».

В ответ было молчание…
Ломая сопли мерзлые,
Свинья в окошко стукнула:
«Бычонок, твою мать –
Корову терпеливую –
Я через стенку слышала.
Она ж тебе талдычила,
Что нужно всех прощать:

Друзей, врагов… Особенно,
Кто искренне раскаялся
И просит извинения…
Впусти тетю свинью!
А если нет, то с силами
Я соберусь и к вечеру
Углы подрою – зуб даю –
Избушку уроню!»

Немного выждав паузу,
Бык отворил: «А что же ты,
Свинья, барана бросила?
Ведь так нехорошо!»
«Не захотел. Шерсть длинная,
А ум короткий, знаете…
По правде, не бросала я,
Он сам вчера ушел!

И заблудился, видимо»…
Все всполошились: «Господи!
Его надо разыскивать
Иль знак какой подать».
Гусь предложил: «Так Петька же
В тепле катар свой вылечил.
Пой, друг». Захлопав крыльями,
Тот принялся кричать:

«Кукареку-кукареку!
Привет барану-куманьку,
Держись поближе к сосняку,
В дубраву ты не лезь…
Иди на север, к огоньку
И верной дружбы островку,
К быку, гусю и петушку,
Хавронья тоже здесь!»

Часть седьмая. Охота

Три раза спел он песенку,
И скоро, весь растроганный,
Баран примчал. Шатался он
Совсем не далеко.
Но Петю также слышала
Лисичка Патрикеевна:
«Эк, привалило счастье-то,
И даже не одно!

Да здесь коммуна целая!
Я волка сагитирую
Напасть на них. Не выгорит –
Тихонько удеру.
Нашла лисичка Серого
И расписала красочно…
Есть, дескать, предложение
Ему, богатырю.

Что, в общем, дело плевое
И вовсе не напряжное,
Скотина, мол, домашняя –
Готова на убой.
«Там столько мяса глупого,
Что можно не охотиться
Вплоть до весны включительно»,
Но волк сказал: «Постой…

Скотина без хозяина –
Сплошная небывальщина!
Я знаю это старое
Охотничье жилье, –
Я что, похож на олуха?
Плутовка! Шельма! Бестия!
Опять меня стараешься
Подставить под ружье?»

«Раз в жизни дело доброе
Хотела сделать – нате вам!
Как сразу обвинения
Чуть не во всех грехах, –
Лисичка разобиделась, –
А я ж от сердца чистого»…
Волк перебил: «Ты, хитрая,
Всегда не при делах.

Я, как тебя послушаюсь,
То битый, то пораненный,
А братец мой двоюродный –
Тот вовсе без хвоста!»
«Никто, – лисичка бросила, –
Не может быть обманутым
Без своего согласия.
А брат твой – простота…

Обнять и плакать хочется!
Пойду его сосватаю,
Раз ты такой разборчивый.
И сытый. Ну, прощай!»
Хвостом вильнула лисонька.
Волк закричал: «Куда же ты?
Коль будет все по совести,
Попробуем давай».

Вдруг рев такой, что вздрогнули
Кусты, раздался около.
Ишь, умудрились бурого
В берлоге разбудить.
Лиса и волк попятились.
«Стоять! – медведь скомандовал, –
Кто разрешал, оболтусы,
Добычу тут делить?

Сходняк они устроили
На частной территории!
Раз вы меня разбуркали,
То с вами я иду.
Тут все мое, вы поняли?»
«Да это ясно, Мишенька, –
Лиса умильно молвила, –
Я только отведу,

А вы уж там порадуйтесь».
Волк хмыкнул недоверчиво:
«И долю не потребуешь?»
«Всего лишь петуха, –
Лисичка взгляд потупила.
«Получишь, коли выгорит, –
Медведь кивнул. «И плюс еще
От гуся потроха!

Мой Котофей Иванович
Рассказывал, что в городе
Паштет едал печеночный –
Зовется фуагра.
Хочу и я попробовать,
Чтоб мужу соответствовать».
Волк фыркнул: «Не получится,
Хоть съешь и килограмм,

Не станешь кошкой». «Хватит вам, –
Медведь вмешался, – двинулись.
Ты, волк, пойдешь разведчиком.
Лиса, мети следы».
На место вскоре прибыли
И дружно воздух нюхали,
И удовлетворенные
Ждать стали темноты.

Ночь выдалась безлунная,
Зато такая звездная,
Что весь снежком заметенный
Искрился теремок.
Гусь, у окна дежуривший,
Вокруг ковша медведицу
Чертил, о дальних странствиях,
Мечтая. Петушок

Проснулся по обычаю –
Привычка многолетняя
Взяла свое. Он выглянул
В окошко. Видит – волк
Крадется, приближается.
Петух поднял всех на ноги,
Чтобы застать товарищей
Не удалось врасплох…

Волк подбирался медленно,
Дверь тронул нерешительно…
Не заперто. А главное –
Нет запаха людей!
Зато здесь столько вкусного! –
Блаженно он оскалился…
Вдруг крик раздался: «Куд-куда?!
Держи его и бей!»

Бычок рогами крепкими
Прижал к стене разбойника,
Свинья визжала: «Где мой нож?
Порежу в лоскуты!»
Баран с разбегу кинулся
И ну его охаживать,
Гусь щиплет… Серый вырвался
И кубарем в кусты.

Медведь с лисой отпрянули
От волка обалдевшие,
Потом вдогонку кинулись,
Крича ему: «Постой!
Эгей! Никто не гонится!»
Насилу волк опомнился.
Остановился, трусится…
«Да кто же там такой?» –

Лиса спросила. Охая,
Икая, волк докладывал:
«Клянусь, там банда целая!
Не знаю, как я смог
Живым остаться… Только я
Вошел, бабища грузная
Меня ухватом к стеночке
Ик! Пригвоздила… Ох!

Главарь «Держи!» скомандовал,
И дед в тулупе бешеный
Кувалдой меня потчевал,
По брюху, по бокам.
В халате белом тетенька
Хотела зубы выдергать,
Но не достала, вырвала
Из шкуры три куска…

Ну а в подполье, в пыточной
Палач… Ик!… Нож затачивал…
Ох, он из своих пленников,
Похоже, шубы шьет…
Свинью, быка и остальных
Как пить дать, съели заживо…
Петух у них приманкою –
Нарочно так поет!

Давайте улепетывать, –
Волк оглянулся. – Рыжая!
Тебя – убью!» А лисоньки
Уже и след простыл…
На шее косолапого
Шерсть дыбом встала. «Некогда
Мне, парень, рассусоливать,
Ведь я совсем забыл:

В берлоге дверь не заперта…
Мед стащат… Ну, а главное,
Мне с детства строго-настрого
Наказывала мать:
Тот, кто зимой шатается
И кто не высыпается,
Больным и злым становится,
Поэтому я – спать.

Сон, кстати, средство лучшее
От стресса и от голода…
Недаром есть пословица:
Поспи – и все пройдет!»

И у людей так, солнышко:
Во сне летаем, лечимся,
Растем, сил набираемся…
Теперь ложись удобнее,
Закрой глаза – и в сказочный
Отправишься полет!